ГМ-пост, Эмиль Бирауд - заключенный.

Обычное утро, как и все прошлые - они все здесь просто неприлично друг на друга похожи. После обеда, всех заключенные, по расписанию, отправились на прогулку. Те, кому хотелось гулять и кому не хотелось, выволокли свои тушки на солнце. Впрочем, день был не солнечный, как отметил Эмиль Бирауд - крайне выделяющаяся личность, нужно сказать. Выделяющаяся кулаком и словом, он прибывал карцере Санте хотя бы раз в месяц на протяжении пяти лет и изучил там каждую трещинку на стене. Никого не удивило, что на прогулке он снова затеял драку, и все равно, что с охранником, да и на то, что он при этом был почти в бессознательном состоянии тоже никто внимания не обратил. Охранник, вон, тоже был не в лучшем.
Очнулся он только, когда его уже доволокли и заперли в комнате с четырьмя углами, дверью, мизерного размера окном и... да, больше здесь нечего не было. Заключенный, проснувшись, отметил знакомость обстановки. Щеки саднило, они были исцарапаны, кажется, еще был выбит зуб и сломан указательный палец левой руки:
- Да ушшш... - точно, зуб был выбит, причем передний. Взгляд Эмиля прояснился, он внимательно и критически оглядел свое место прибывания: - Родные штены...
Почему он напал на охранника? Если раньше у него было хотя бы простое объяснение "а чёи-то он с такой рожей довольной ходит?", то сейчас в голове была совершенная пустота, ни единого предположения. Да и вообще, думалось как-то с трудом, но Эмиль все это сослал на то, что ударился головой, когда валил охранника на землю, а, может, его еще и отколошматили, пока он был в нокауте.
Вдруг захотелось кого-нибудь ударить... хотя, вполне возможно, что хотелось ни этого, но у Эмиля все шло в одно русло. Хотелось до дрожи, до тошноты и головокружения, что он сейчас испытывал. В карцере было на удивление темно и холодно, даже темнее чем обычно. Впрочем, день же сегодня был неясный?
Эмиль как будто начал выпадать из собственного сознания, точнее тела. Оно совершало какие-то действия, в которых он не видел смысла, оно, просто наплевав на хозяина, делало все, что ему заблагорассудится. Вот, сейчас оно, то есть тело, сдавливает челюсти, прокусывая язык так, что он остается болтаться на сантиметре. Из глаз брызжут слезы, но Эмиля не хватает даже на всхлип. Рот наполняется вкусом железа, кровь выливается даже из плотно сжатых губ, стекает по подбородку, потом устремляется вниз, проходится струйкой по кадыку и ниже, под одежду. Тело встает, Эмиль хотел бы позвать на помощь, но никакой власти над происходящим у него сейчас нет. Окровавленные пальцы скользят по стене, он вытягивается, встает на цыпочки, вырисовывая цифру два. Когда кровь на пальцах высыхает, он надкусывает язык сильнее, почти откусывая его, и проводит пальцами по губам, принимаясь вырисовывает черти знает что с все большим энтузиазмом.
Когда у Эмиля уже подкашиваются ноги и темнеет в глазах, на стене выписан квадрат из цифр. Не смотря на то, что у него кружилась голова от кровопотери, что кровь все время стекала, по стене, вниз, цифры все были нарисованы очень разборчиво. Хорошо, что стены в карцере были хоть и не кипельно белыми, но и не черными.
- И что это? - последняя мысль, с которой он падает на пол и умирает.

21 32 70 26 28 69 22 36 65
40 81 2 39 77 6 44 73 6
62 10 51 58 18 47 57 14 52
66 23 34 71 19 33 67 27 29
18 45 74 3 41 79 5 37 78
53 55 7 49 63 11 48 59 16
30 68 25 35 64 24 31 72 4
76 9 38 75 2 43 80 3 42
17 46 60 13 54 56 12 50 61